Чьи-то руки вцепились в него, удерживая и оттаскивая, но это тоже ничего не значило. Он отстраненно подумал, что они, наверное, сейчас его убьют, но и это не имело никакого значения. Упавшее тело несколько раз судорожно дернулось и затихло.

Затем на него обрушился удар, и Джейми провалился в забытье.

Его разбудило легкое прикосновение пальцев к лицу. Джейми сонно потянулся, чтобы взять ее за руку, и его ладонь коснулась…

— А-а-а-а!

Он мгновенно вскочил на ноги и схватился за лицо. Огромный волосатый паук, почти так же напуганный, как и он сам, припустил в кусты.

Позади него послышалось громкое хихиканье. С сердцем, бьющимся, как барабан, Джейми резко развернулся и увидел шестерых детишек, рассевшихся по ветвям большого дерева и таращившихся на него, демонстрируя в ухмылке потемневшие от табачной жвачки зубы.

Чувствуя головокружение и слабость в коленях — последствия испуга, — Джейми изобразил некое подобие поклона.

— Mesdemoiselles, messieurs, — прохрипел он, едва ли отдавая себе отчет в том, что именно побудило его заговорить по-французски.

Может быть, они тарахтели рядом, пока он спал, и их речь отложилась в его подсознании?

И действительно, они ответили тоже по-французски, однако с сильным и своеобразным креольским акцентом, какого он никогда раньше не слышал.

— Vous кtes matelot? [16] — спросил самый рослый мальчик, с интересом глядя на него.

— Non, — ответил Джейми, с трудом ворочая языком. — Je suis guerrier [17] .

Во рту у него пересохло, голова трещала, и мелькавшие в ней обрывки мыслей и воспоминаний никак не могли объединиться во сколь бы то ни было цельную картину.

— Солдат! — крикнул кто-то из детишек, с темными и круглыми, словно ягоды терновника, глазенками. — А где твоя шпага и pistola?

— Не будь дурачком, — рассмеялась девочка постарше. — Как бы он мог плыть, держа pistola? Вместе с ним бы на дно пошел. А ты ничего не смыслишь, потому что у тебя вместо головы гуайява.

— Не смей обзываться! — закричал мальчик, мордашка которого исказилась от гнева.

— Дерьмовая рожа!

— Лягушачьи потроха!

— Башка с какашками!

Детишки гонялись друг за другом по веткам с ловкостью обезьянок, и шум поднимали примерно такой же. Джейми потер рукой лицо, пытаясь заставить себя думать. Он поймал взгляд старшей девочки и поманил ее:

— Мадемуазель!

Немного помедлив, она сорвалась с ветки, как созревший фрукт, подняв по приземлении облачко пыли. Девочка была босой, одежду ее составляли лишь муслиновая рубашонка да цветная косынка на черных кудряшках.

— Monsieur?

— Вы выглядите сведущей особой, мадемуазель, — сказал Джейми. — Скажите пожалуйста, как называется это место?

— Кап-Аитьен, — бойко ответила девочка, глядя на него с нескрываемым любопытством. — Какой чудной у вас говор!

— Я умираю от жажды. Есть тут поблизости вода?

Значит, Кап-Аитьен. Выходит, он оказался на острове Эспаньола. Его сознание медленно возвращалось в рабочее состояние: появилось смутное воспоминание об изматывающих попытках удержаться на бушующих, пенящихся волнах и о дожде, лившемся сверху таким потоком, что было уже все равно, над или под поверхностью воды находится его голова. А что еще?

— Сюда, сюда!

Маленькая девочка потянула его за руку, увлекая за собой к источнику.

Он опустился на колени у ручейка, плеснул воды себе на голову и в лицо и, зачерпывая полные пригоршни, стал пить жадными глотками, в то время как дети носились по скалам, швыряясь друг в друга глиной.

Теперь Джейми вспомнил краснорожего моряка, удивленное лицо Леонарда и глубокое удовлетворение от сокрушительной силы своего кулака.

И Клэр. Неожиданно память вернулась, а вместе с ней сумятица чувств: ужас утраты, сменившийся радостным облегчением. Что же случилось? Он остановился, напрягая память и не слыша вопросов цеплявшихся к нему детей.

— Вы дезертир? — снова спросил один из мальчишек. — А в бою были?

Взгляд мальчишки с любопытством задержался на его руках: сбитые костяшки распухли и болели, а судя по ощущениям в четвертом пальце, он снова был сломан.

— Да, — рассеянно ответил Джейми, ибо сознание его было занято другим.

Все возвращалось: тьма, удушливая теснота брига и ужасное пробуждение с мыслью о том, что Клэр мертва. Он прижимался к голым доскам, раздавленный горем до такой степени, что не замечал ни сильной качки, ни оглушительного завывания ветра в снастях, доносившегося даже до его темницы.

Но через какое-то время движение и шум смогли пробиться сквозь кокон горя. Теперь он слышал рев бури, крики и топот над головой, хотя, поглощенный отчаянием, ничего не замечал.

В тесном помещении не за что было ухватиться, и его швыряло от стенки к стенки, как сухой горох в погремушке, так что в кромешной тьме он не мог разобрать, где право, где лево, где верх, где низ. Но ему было все равно. Он не думал ни о чем, кроме смерти, к которой лихорадочно стремился.

Джейми почти потерял сознание, когда вдруг дверь в его темницу распахнулась и в ноздри ударил сильный козлиный запах. У него не было ни малейшего представления о том, как ей удалось поднять его по трапу на верхнюю палубу, осталось загадкой и почему она это сделала. Он сохранил лишь смутное воспоминание о том, что, пока женщина тащила его, едва волочащего ноги, по скользкой, мокрой палубе к корме, она говорила с ним на ломаном английском.

Он припомнил последнее, что она сказала, подталкивая его к клонящемуся кормовому ограждению. «Она не быть мертвый, она идти туда. — Женщина указала на волнующееся море. — И ты ходить за ней. Найди ее!» Потом она наклонилась, ухватила его за ногу, подставила сильное плечо под его зад и ловко перекинула его через борт в бурлящую воду.

— Вы не англичанин, — сказал мальчишка. — А тот корабль английский?

Джейми машинально повернулся туда, куда указывал паренек, и увидел «Дельфин», стоявший на якоре перед входом в узкую бухту. Остальные суда были разбросаны по гавани, прекрасно видимые с этой выгодной позиции на пригородном холме.

— Да, — ответил он мальчику, — английский.

— Ура, я выиграл! — радостно вскричал мальчуган. — Английский корабль.

Он повернулся к своему приятелю.

— Ну что я тебе говорил, Жак? Я был прав — корабль английский. В этом месяце счет четыре-два в мою пользу.

— Четыре-три, — пылко возразил другой мальчишка. — Я угадал испанский и португальский. «Бруха» была португальской, так что очко мое!

Джейми ухватил старшего мальчика за рукав.

— Pardon, monsieur. Твой друг сказал: «Бруха». Она была здесь?

— Ага, была на прошлой неделе, — ответил мальчик. — «Бруха» — это ведь португальское название? Или испанское?

— Некоторые матросы заходили к maman в таверну, — встряла одна из девочек. — Говорили они вроде бы по-испански, но не так, как дядюшка Геральдо.

— Думаю, мне стоило бы потолковать с твоей maman, cherie, — сказал Джейми девочке. — А кто-нибудь из вас знает, куда направилась «Бруха» после отплытия?

— В Бриджтаун, — выпалила старшая девочка, снова стараясь привлечь его внимание. — Я слышала, как об этом говорил гарнизонный писец.

— Гарнизонный?

— Казармы находятся прямо перед таверной maman, — подала голос девочка помладше, потянув его за рукав. — Все капитаны кораблей приходят туда с судовыми документами, пока их матросы пьянствуют в таверне. Пойдем, пойдем. Скажи maman, что проголодался, и она тебя покормит.

— Боюсь, девочки, ваша maman вышвырнет меня за дверь, — сказал Джейми, почесывая поросший густой щетиной подбородок. — Я выгляжу настоящим бродягой.

Так оно и было. Вся его одежда, несмотря на вынужденное купание, оставалась перепачканной кровью и рвотой, и он чувствовал, что все лицо в синяках и ссадинах.

— Maman и не таких видела, — успокоила его маленькая девочка. — Пошли!